не бойся почувствовать себя одиноким.
Когда все засыпали, Коготь подолгу, иногда всю ночь, сидел в стороне, вглядываясь в густую тьму. Темнота ровно окрашивала призрачный, пустынный ландшафт, выравнивая его в двухмерной плоскости, как на затертой фотографии из старой газеты. Если же светила краснеющая луна, предметы снова обретали объем, и от этого выглядели искусственными вдвойне, точно не деревья и холмы, а муляжи деревьев и холмов, воссозданные из пластика и металла в закрытом городе. Но Коготь никогда не выл, даже если и мучительно хотелось. Память больше не жгла, как раньше, точно огонь, и жар воспоминаний не захлестывал более, уже не заставлял вгрызаться в землю, катаясь и скуля. Теперь, когда они идут, когда с ними Чеза, все иначе. И, может, теперь они правда дойдут – они – или кто-нибудь из них… Впервые увидев лунные цветы, и тотчас словно бы их узнав, Коготь подумал, что однажды уже видел шерсть такого же оттенка - ее серебрила луна. И вот тогда он поверил в рай.
читать дальшеБесстрастным взглядом прозревая ночную мглу, он смотрел в прошлое, где на залитой серебром луны тропе он однажды увидел белую-белую, молчаливую, точно древние статуи в разрушенных городах, волчицу. Она неотрывно смотрела на небо.
Коготь никогда прежде не видел белых волчиц, а эта была совсем юная и какая-то мелкая, с маленькими лапами. Когда она, наконец, поглядела на него, так, словно он был просто тенью от дерева, ее черные от расширившегося зрачка глаза, показались ему огромными, страшно глубокими.
- Ты идешь из города? – спросил он, потому что направлялся именно туда.
- Нет. – ответила она, выждав немного для чего-то. – Я избегаю городов.
- Не знаешь, есть там чем поживиться?
- Я же сказала, что не знаю.
Она величественно прошествовала мимо него, растворяясь во тьме, как белое облако в грозовой туче, и на снегу остались ровные, мелкие следы ее маленьких лап. Коготь глядел ей вслед, и ему хотелось догнать ее в один гигантский прыжок. Но он поборол это, и направился в город.
Снова в лесу он оказался случайно – израненный после неудачного налета. Жалкие, продажные людишки! Едва лапы унес! Петляя меж ободранных стволов, он упал, наконец, в мягкий сугроб. Стоило, конечно, найти место удобнее, но сил совсем не было, он потерял много крови, и нужно было отлежаться. Под утро, когда его бил озноб, он вдруг услышал сквозь больную дрему едва слышный скрип снега, и почему-то сразу вспомнил о мелкой волчице с огромными глазами. Потом, точно сквозь пелену, он увидел эти черные глаза совсем близко, увидел настороженную белую мордочку, и она слегка пихнула его носом, проверяя его состояние. Коготь хотел что-то сказать ей, но провалился в забытье. Очнулся он от ощущения непривычного тепла, и не сразу понял его источник. Сначала он увидел желтое пламя костра, и смотрел удивленно какое-то время на дергающиеся от ветра язычки, а потом понял, что на нем кто-то лежит.
- Лежи спокойно. – услышал он ее голос, когда попробовал пошевелиться. – Ты потерял много крови, тебе нужно отогреться.
- Я сам справлюсь. – машинально ответил он.
- Молчи.
И Коготь снова провалился в сон.
Проснувшись снова, он получил кусок мяса, принесенного ею – половину какого-то тощего хорька; но Коготь отлично представлял, какого труда ей это стоило. Ее звали Белая. Она еще несколько дней приносила ему еду, покуда он не смог подняться самостоятельно.
- Здорово же тебя отделали. – говорила она, пока волк ел.
- Да, ничего. – угрюмо согласился он. Незаслуженная еда комом становилась в горле, и невозможно было смотреть в огромные черные глаза.
- И все равно ты вернешься в город.
- Вернусь, как только смогу. Что здесь делать? Не представляю, как ты здесь живешь.
- В городе проще? – в ее голосе было равнодушие. Он видел, что простой жизни Белая не ищет. А чего ищет? Что высматривала тогда на темном, непроглядном небе?
- Там всегда можно достать еду. В лесу тяжело выжить. – Коготь покосился на ее тощее тело и маленькие лапы. На левой задней проступал отчетливый след от капкана – такой ни с каким не спутаешь.
- Живу как-то. – ответила она, и посмотрела на небо. Она вообще часто на него смотрела.
- Ты луну высматриваешь? – сам от себя не ожидая, спросил он как-то ночью.
Она вздрогнула, и покосилась на него напряженно.
- Я высматриваю звезды. Луна… Краснеет… Это итак видно, зачем смотреть?..
- Звезды?..
Он не помнил, сколько лет уже не видел звезд.
- И видишь ты их? – спросил Коготь, помолчав.
- Я их ищу.
- Ясно. Мы все чего-нибудь ищем до поры до времени. Пока не понимаем, что искать более нечего да и незачем. На самом деле нам ничего не нужно.
- Ты неправ. – спокойно отозвалась она. – Сдаются далеко не все.
- Ну-ну, поищи звезды. Я тоже когда-то придумывал себе сказочки, пока был щенком.
Ее глаза блеснули отраженным светом умирающей луны.
- Рай?
Коготь вздрогнул. Да, конечно. Только он так давно не слышал этого слова…
- Ты и в эту сказку веришь, я так понимаю? – проговорил он хрипло и насмешливо.
- Ты сам знаешь, что это не сказка. Я поэтому и ищу звезды. Мне кажется, ориентируясь по ним, можно дойти до рая. Когда их еще было видно, я так уходила от погони. Мне просто кажется – звезды – это лунные цветы, взятые на небо. Это дорога из лунных цветов, понимаешь? Мне кажется, если я увижу звезды, если пойму, как по ним ориентироваться, я дойду до рая.
- Ну свистни, как увидишь. – насмешливо отозвался он, готовясь спать.
- А что, если увижу – ты пойдешь со мной?
Коготь уже положил голову на лапы, но лишь прозвучали ее спокойные слова, точно желтые угли зажглись в его глазах. Миг он смотрел в ее невозмутимую мордашку, такую страшно юную.
- Я не верю в рай.
- Так я и предполагала. – тут она впервые улыбнулась. – До того как пришла сюда, я, как и многие, слонялась по городам… я ведь уже давно одна, без стаи… есть такой город – Брилль-сити – это далеко на юге. Не бывал?
- Не приходилось. Я больше север облазил.
- Ясно. Верхний город – чудовищный багровый кристалл. Дворец аристократа, конечно. Там живет элита – из его обслуги. Второй круг – обычные жители-зомби. Ничего не хотят и ни о чем не думают. Но этот круг как-то еще разделяется на подзоны, я не вникала особо. Третий круг – отбросы. По сути, это ряды мертвых котлованов, где каждый доживает, как может.
- Людишки… - презрительно молвил Коготь, хотя все внутри клокотало от яростного бессилия.
- Да. Так вот, в городе такой порядок: каждый год в определенный день аристократы включают специальных роботов, и те сканируют каждого жителя на предмет соответствия кругу проживания. Если кого сочтут непригодным для занимаемого места – просто увозят туда, где положено ему быть. Потом роботов выключают до следующего раза. Я ходила по городу не в истинном виде, конечно – они бы в обморок попадали все. Ряды второго круга меня интересовали мало – люди-зомби, таких полно. А в третьем круге наравне с действительно сумасшедшими изгоями, попадались странные знакомства… Точнее, знакомство было одно – я не большой любитель людей, но тот меня заинтересовал. Во-первых, скажу тебе, что приходилось, когда я слонялась по третьему кругу, напяливать на себя какую-нибудь дерюгу – иначе на меня глазели – я выглядела так, как в Брилле выглядят только жители верхнего круга – остальные уже лишаются лиц. Отбросы – тем более. А у того лицо было. Я случайно приподняла капюшон, наши взгляды встретились, и он улыбнулся. Если правда, что люди произошли от нас, то глядя на него, я могла в это поверить. Рук у него не было – только крохотные обрубки у самых плеч, а глаза сверкали. Мне до сих пор кажется, что он понял, кто я. Что он видел. В общем, мы поговорили немного. В числе прочего он сказал мне: «Знаешь, я ко всему здесь уже привык: и к грязи, и к беде, и к отсутствию рук… Только к несправедливости привыкнуть никак не могу».
- Зачем ты рассказала мне это? – выждав, спросил Коготь. – Мне плевать на людей. А твоя мечта о звездах – какой в ней прок?
- А разве для тебя прок только сытый желудок? – Белая улыбалась. Она потянулась всем телом, и лунный свет бледной волной пробежал в густой шерсти.
Коготь машинально подался вперед, и снова отпрянул.
- А что еще взять с людей?
- Да ничего не нужно с них брать, тем более что и нечего обычно. Я просто вижу, что когда-то ты тоже мечтал о рае.
- Может и мечтал. Пока не поумнел. Ты почти щенок, еще поумнеешь.
- Однако в рай верят не только щенки.
- Все, хватит. Вот что… Зря ты это – одна, здесь. В городе легче найти еду…
- После Брилль-сити я завязала с городами.
- Вот оно как… Что ж, понимаю, людей выносить и мне нелегко. Я их просто использую.
- И вот последствия. – она кивнула на его раны.
- Не без этого. Такова уж их гнилая природа. Ты, я вижу, давно без стаи?
- Давно. Ты, я вижу, тоже. Лучше будет, если так оно и останется.
Коготь застыл, поглядел на свои лапы, потом тихо рассмеялся.
- Ты думала, я предложу тебе вместе охотиться?
- Ты и хотел предложить.
- Что ж, может и хотел. Это инстинкт – защита слабейшего в стае, защита волчицы.
Она не слушала его. Снова смотрела в небо, и Коготь, против воли, тоже обеспокоено туда глянул. Но небо было темно-серым от туч и копоти. Никаких звезд. Их, наверно, тоже уже не существует, как и рая. По крайней мере, в этом мире.
Вернувшись в город, к своему образу жизни, он постоянно помнил о Белой. Просто нужно было убедиться, что с ней все в порядке – это инстинкт, неотъемлемая часть его волчьей сущности и чести – так говорил себе Коготь, и раз в несколько дней носил ей еду. Она казалась ему забавной – так упрямо высматривала что-то в небе, была обычно очень тихой и немногословной. Ему это нравилось. Смотреть ей в глаза он, правда, избегал. Однажды, когда его разморило после сытного ужина, Коготь спросил:
- И давно ты ищешь путь по звездам?
- С тех пор, как они пропали, я ищу сами звезды. В какой-то момент они стали бледнеть – и пропали. Я сразу не поняла, что это так теперь всегда будет.
Да, он бы и сам сказать не мог, с каких пор небо стало беззвездным. Но он как-то никогда не придавал значения этим точкам. Только когда был щенком, быть может…
- Я всегда мечтала увидеть рождение новой Галактики. – призналась она тихо.
Коготь едва не подавился собственным языком.
- Что, прости?..
Белая смутилась, это было заметно, но глядела как всегда невозмутимо.
- Говорят, рай – это рождение нового мира. Не знаю толком, что это значит… Ты ведь слышал такие слова?
- Слышал. Ладно, хочешь мое мнение – я нигде не видал ничего похожего на рай, из чего он бы мог возникнуть. Говорят, что когда-то у нас здесь – повсюду – цвели лунные цветы. Я видел в своей жизни волков, которые утверждали, что знали волков, которые видели их. Но сам я их не видел никогда. Боюсь, рай – это легенда, что-то вроде красивой сказки-утешения, которой мы балуем себя, видя, как мир летит к черту.
- Но луна-то краснеет.
- А я и не отрицаю, что скоро все здесь умрет. Только рая никакого не будет.
- Что сказать тебе. – она поднялась, и смотрела теперь чуть сверху. Коготь неосторожно поднял морду, и наткнулся прямо на ее внимательные, грустные глаза, мгновенно потеряв дар речи. – Я однажды тоже… видела.
- Что?.. – хрипло спросил он.
- Лунные цветы… Только… Это была выжженная поляна лунных цветов, понимаешь? Я была еще очень маленькой, едва открыла глаза… Дело в том, что это – мое первое воспоминание о себе – та выжженная поляна.
Коготь пораженно молчал. Глаза Белой неукротимо горели.
- С тех пор я… Мне рассказали о рае, да… Легенда… Я знаю – поняла с годами, что придет тот, кто откроет рай. И знаю, что есть та, которая меня туда поведет, вернее, за которой я сама пойду… А когда я встретила тебя, мне показалось вначале, что это ты – ты откроешь рай. Но я ошиблась. Не ты…
Она очень внимательно посмотрела на него, и кивнула, точно окончательно в чем-то убедившись. Коготь сглотнул.
- Они были такими красивыми, звезды… - тихо сказала Белая. – И созвездия тоже – это как небольшие поляны разных форм – поляны лунных цветов. Знаешь, в Брилль-сити мне приснился один сон. Не о рае, конечно, но там было множество волшебно красивых водопадов с такой чистой водой, и солнце – или много солнц вставало из-за их струй. Это были ледяные струи, холодные даже на вид, и везде был такой чистый снег, совсем не такой беспросветный, как у нас теперь. Я понимаю, что рай выглядит не так. Не знаю, как. Но теперь я буду его искать и верить в него буду всегда. Хоть и не мне… - она уставилась в небо. – Но, может…
Коготь помолчал, потом спросил:
- А где была та поляна?
- Я точно не скажу, я была слишком маленькая. Мне рассказывали только, что наша стая проходила те места, когда искала для себя другую землю. Там тогда жила еще одна стая, на тех полях – их всех перебили, а поляну выжгли.
- А твоя стая куда делась?
- Тоже перебили. Но позже, и уже далеко от тех мест. Я очнулась на поле боя, везде были трупы. Странно, что они меня не заметили – я так тогда подумала, шерсть-то белая, люди это любят. Уже потом поняла… Копоть. Я вся была в саже, слилась с землей. Последнее, что я помнила – как вгрызалась в горло кому-то, человеку. А потом – все – остался ли кто-то из наших?.. Вряд ли – у нас не было трусов, никто не бежал, все дрались вместе.
- И ты тоже дралась, со всеми? – глухо спросил ее Коготь.
- Конечно, как же иначе? А твоя стая где?
- Я… Сам по себе. Мне не нужна никакая стая.
Он встал, и сразу ощутил, как к утру разгулялся ветер. Белая спокойно смотрела на него, и он понял, что она никогда не отступится, никогда не убежит, никогда не оставит попыток и надежды. Он честно попытался выдержать ее взгляд, и не смог. Тогда просто повернулся, и пошел прочь, пылающей спиной ощущая, что она точно что-то поняла. Дорогу к ней он себе отрезал этим уходом.
Спустя три месяца на облезлой улице серого города он услышал разговор двух подвыпивших спекулянтов.
- … белая собака. – резануло ухо Когтю, и он остановился, будто зазевавшись. – Шкура очень красивая. Если ее ободрать – слупить можно дорого. Сегодня ночью с парнями пойдем, погоняем ее.
- Вы чего, умеете охотиться? – спросил второй.
- А че, это сложно, что ли? – ощерился первый. – Это ж собака, мозгов нет. Мясом отравленным приманим – и вся охота. Мы и ружья-то так возьмем… авось подстрелим еще чего.
Дальше Коготь слушать не стал. Для Белой эти несколько идиотов не опасны, но предупредить, конечно, необходимо. Это его обязанность. Незадолго до сумерек он отправился к ней. Ее маленький силуэт чеканкой выделялся на фоне стволов – она вышла на опушку леса, должно быть, глазела на небо.
- Не слишком-то ты, я вижу, заботишься о своей безопасности. – как ни в чем не бывало, сказал он.
- Давно тебя не видела.
- Разве? Я ненадолго. Только хотел сказать, что тебя засекли люди. Сегодня ночью собираются накормить тебя отравленным мясом.
- Вот идиоты.
- Я тоже так подумал, но решил, что лучше предупредить. Там всего лишь кучка сброда, но лучше бы тебе уйти подальше. А еще лучше – шла бы ты в город. – внезапно добавил он.
- Прекрати! – она засмеялась. – Хотят накормить волка отравленным мясом – подумать только! Таких ли тупиц мне бояться?
- Они думают, что ты собака.
- Тем более, если они не способны даже волка от собаки отличить.
- И все-таки мне не нравится твое легкомысленное отношение.
- Я часто уходила от погони – настоящей погони. Теперь люди так охотиться разучились. Спасибо, что сказал, и – не беспокойся.
Она ушла в лес, а Коготь остался один, и сразу почувствовал тоску. Постояв еще с минуту, он кинулся в город, и бродил по улицам крайне собой недовольный. Что-то мешало ему, саднило. Взобравшись на высокую городскую стену, он смотрел на лес, едва озаренный теперь последним сполохом укатившегося рыжего солнца. Мрачный взгляд узких желтых глаз снова и снова прочесывал окрестности, подходы к лесу. Внезапно Коготь сорвался с места, и во весь дух помчался туда. Он еще ничего не видел, а в висках стучала только одна мысль – что она там, а он здесь, и это неправильно. Он должен быть рядом. Он еще не видел, но чувствовал опасность и беду.
Пролетая по улице, он вдруг увидел то, от чего похолодел. Этих парней в масках с красными линзами, с помощью которых они могли видеть волков, он уже встречал когда-то. Тогда он сумел уйти… Какого черта они делают в городе?! Когтю не нужно было подслушивать разговор – по серьезным лицам молодчиков он понял, что им рассказали о белой собаке, и те сразу смекнули, что никакая это не собака… Они найдут Белую, найдут, и… Додумывал Коготь свою страшную мысль уже летя во весь дух к лесу. Выть он стал, едва за его спиной сомкнулись жидкие кусты опушки. Через мгновение волчица откликнулась, и вот уже за деревьями мелькнул белый сполох. Какая же она заметная! И совсем никакой осторожности!
- Делаем лапы отсюда. – холодно произнес Коготь. – Я сейчас видел в городе солдат одной аристократки, они знают о волках, а теперь прознали о тебе. Скоро они будут здесь.
Белая вдруг прижала уши и мотнула головой. Тут же и он ощутил. Вонь. Люди.
- Идем. – сказал он, и они вдвоем полетели сквозь лес.
Деревья, конечно, были редкие. Лесов-то почти не осталось, а те, что есть, выглядят именно так. Солдаты прочесывали лес, а двое волков морочили им голову до рассвета. С рассветом волки поняли, что эти не уйдут, пока не выполнят того, за чем пожаловали. Они, видимо, неплохо, как для людей, разбирались в волках. Потому Коготь и Белая ушли из лесу. Все же пришлось идти в город, и, подходя к стенам, Коготь видел рядом с собой юную девчонку, очень бледную, с большими глазами, в которые и теперь ему страшно было смотреть. Она зябко натягивала рукава куртки, и все время приподнимала воротник, защищаясь от ветра.
- Спасибо. – сказала она, и слегка притронулась лапой – маленькой холодной рукой. – Я бы попалась, если бы не ты.
Она улыбнулась ему, но, увидев мрачное выражение на его морде, поспешила добавить:
- Я понимаю, это просто инстинкт.
- Это не просто инстинкт. – сказал Коготь сухо, не глядя на нее. – Но это ничего не меняет.
- Не просто?.. – повторила она, и больше не сказала ни слова.
Он привел ее к себе и накормил, и она молча ела, глядя в окно. Он старался не смотреть на нее; потом старался не смотреть прямо – но желтые глаза его горели так, что она, конечно, видела. Ночью, когда он ушел с людьми из своей банды на очередной налет, оставив Белую счастливо спящей в лунном луче, она исчезла. Словно нарошно, уходя, Коготь не удержался, и оглянувшись, увидел, как серебрил больной лунный свет тонкую шерсть волчицы; стоявшему в дверном проеме его подельнику-человеку казалось, что у красивой подружки главаря жемчужная кожа, и тот любовался волной сиреневых кос, разметавшихся по подоконнику в сиянии и трепете лунного луча. Коготь онемел; ступая еще тише обыкновенного, он вернулся к окну, и протянул лапу – дотронуться до искристой, как иней, шерсти. И только тут вспомнил о присутствии подельника. Коготь резко оглянулся – человек с ухмылкой наблюдал за ним. Два золотых клинка блеснули в сощуренных глазах Когтя, и он пошел к двери, так и не притронувшись к Белой, но закрывая дверь бросил на нее еще один взгляд, и такой ее и запомнил – свернувшейся в серебряное колечко. В тот миг вдруг вспомнились ее слова, сказанные когда-то со смехом, по какому-то случаю – Коготь не помнил, по какому: «Не бойся почувствовать себя одиноким». «Я и не боюсь» - ответил он тогда.
Когда он вернулся с добычей, Белой не было.
Он кинулся прочесывать город, носился, потеряв голову – он как-то сразу все понял, так, что даже лапы стыли от ужаса; зарево за городской стеной ударило в самое сердце раскрошившимся, ушедшим солнцем и едким дымом пепелища. Миг – и он был уже на стене, и ужас ледяным ошейником сдавил горло. Лес пылал. А Когтю казалось, что пылает мир. Стоять на стене, и беспомощно скрежетать зубами он не стал. Надежды не было, он непоправимо опоздал, и все равно кинулся к лесу. По нему стали стрелять, и Коготь не помнил, скольких солдат он загрыз, пробираясь в самую гущу пожара.
- Да оставь ты его, он бешеный! Сам сгорит! – послышался крик сзади.
Коготь ринулся в лес. Тяжелые, пылающие, падали бревна, сверху сыпались горящие ветки. Он бежал и выл – звал ее. Опомнился, только когда оказалось, что пробежал лес насквозь. Обезумев, не раздумывая, бросился обратно. Коготь носился по лесу, пока пожар не стал затухать от внезапно повалившего снега. Хлопья были крупными, точно оторвавшиеся клочки облака. И был тот снег каким-то особенно густым, как будто специально закрывал собой весь мир, и пламя быстро угасло. Коготь лежал среди обуглившихся пней, и скулил – для воя уже не хватало дыхания. А снег шел и шел, шел и шел… Конца ему не было.
Покрытый снежным панцирем, поднялся волк на трясущихся лапах, оглядел пепелище вокруг себя, и мечтал об одном – чтобы солдаты не ушли, тогда бы он загрыз их всех – всех. Он бы терзал их и разрывал на кусочки. Но оцепление было давно снято. Коготь тащился по снегу в непроглядную даль; сквозь метель ничего не видел даже он. «Не бойся почувствовать себя одиноким». Она сказала это, имея ввиду другое одиночество – одиночество в своей вере в мечту, которого никогда не боялась. Но Коготь был один посреди белой степи, оставив сзади черное пепелище выжженного леса. Это другое одиночество. И он раньше его не знал. Одиночество без дорогого существа. Ее могила осталась позади, в огневом вихре пожара.
День за днем и ночь за ночью, что проходили все одинаковые после этих событий, Коготь снова и снова думал, почему же она ушла, почему же пыталась одна пробиться сквозь оцепление в лесу. Наверно, от того, что он постоянно думал об этом, ему иногда казалось, что она могла спастись. Ведь он же пробежал лес насквозь, значит, пожар был не таким уж и сильным. Он даже не понял, когда стал верить в это.
Потом он пришел во Фриз-сити, и когда очередная банда нашла в том дупле «белую собаку», на миг солнце стало ослепительно большим, а надежда обрушилась на голову синим потоком неба... Но это оказался Клык. Он сразу напомнил ему Белую. Наверно, эти белые волки все такие фанатики. Клык рассказал ему однажды о поляне лунных цветов, которые цвели повсюду там, где обитала его стая - Коготь сразу вспомнил рассказ Белой – это была та же поляна. Да, эти белые волки знают, что делают…
И все же… А вдруг она прорвалась тогда? Подхлестывая эту надежду, стал иногда сниться сон – прекрасные заснеженные горы и равнины, солнце поднимается из-за гор, и все становится золотым. От лучей вскипает прозрачная вода в круглом, тихом озере, и Коготь несется по скрипящему свежестью снегу за быстроногим оленем – для нее, конечно… Водопадов, он, правда, никаких не видел… Но, может, увидит еще.
Только Коготь никак не мог ответить себе окончательно – почему она пошла сквозь лес, хотя знала, что там опасность? И всегда такие мысли покрывал внутренний крик, которому хотелось верить точно так же, как сияющим глазам Белой, как фанатичному Клыку, как Чезе, как мелкому… Она спаслась, спаслась, она должна была добежать, она провела людей и выскочила оттуда, этот чертов лес – он сгорел без нее. Просто Белая должна была уйти. Она ведь белая волчица, она должна создать свою стаю. Она тоже будет идти в рай, и – если он дойдет, то они обязательно встретятся. А значит, рай есть.
Так Коготь создал свое доказательство рая.
Он, конечно, ни с кем не стал бы делиться такими умозаключениями. Достаточно было, что он в них верил. «Ты пойдешь со мной?» - слышал он иногда ее голос, в котором так отчетливо слышалась ее тихая чарующая улыбка. «Я иду» - отвечал он молча и грустно черному, беспросветному небу, где догорала луна. Наверно, Белая тоже идет теперь в рай. Может, она даже увидела звезды.
читать дальшеБесстрастным взглядом прозревая ночную мглу, он смотрел в прошлое, где на залитой серебром луны тропе он однажды увидел белую-белую, молчаливую, точно древние статуи в разрушенных городах, волчицу. Она неотрывно смотрела на небо.
Коготь никогда прежде не видел белых волчиц, а эта была совсем юная и какая-то мелкая, с маленькими лапами. Когда она, наконец, поглядела на него, так, словно он был просто тенью от дерева, ее черные от расширившегося зрачка глаза, показались ему огромными, страшно глубокими.
- Ты идешь из города? – спросил он, потому что направлялся именно туда.
- Нет. – ответила она, выждав немного для чего-то. – Я избегаю городов.
- Не знаешь, есть там чем поживиться?
- Я же сказала, что не знаю.
Она величественно прошествовала мимо него, растворяясь во тьме, как белое облако в грозовой туче, и на снегу остались ровные, мелкие следы ее маленьких лап. Коготь глядел ей вслед, и ему хотелось догнать ее в один гигантский прыжок. Но он поборол это, и направился в город.
Снова в лесу он оказался случайно – израненный после неудачного налета. Жалкие, продажные людишки! Едва лапы унес! Петляя меж ободранных стволов, он упал, наконец, в мягкий сугроб. Стоило, конечно, найти место удобнее, но сил совсем не было, он потерял много крови, и нужно было отлежаться. Под утро, когда его бил озноб, он вдруг услышал сквозь больную дрему едва слышный скрип снега, и почему-то сразу вспомнил о мелкой волчице с огромными глазами. Потом, точно сквозь пелену, он увидел эти черные глаза совсем близко, увидел настороженную белую мордочку, и она слегка пихнула его носом, проверяя его состояние. Коготь хотел что-то сказать ей, но провалился в забытье. Очнулся он от ощущения непривычного тепла, и не сразу понял его источник. Сначала он увидел желтое пламя костра, и смотрел удивленно какое-то время на дергающиеся от ветра язычки, а потом понял, что на нем кто-то лежит.
- Лежи спокойно. – услышал он ее голос, когда попробовал пошевелиться. – Ты потерял много крови, тебе нужно отогреться.
- Я сам справлюсь. – машинально ответил он.
- Молчи.
И Коготь снова провалился в сон.
Проснувшись снова, он получил кусок мяса, принесенного ею – половину какого-то тощего хорька; но Коготь отлично представлял, какого труда ей это стоило. Ее звали Белая. Она еще несколько дней приносила ему еду, покуда он не смог подняться самостоятельно.
- Здорово же тебя отделали. – говорила она, пока волк ел.
- Да, ничего. – угрюмо согласился он. Незаслуженная еда комом становилась в горле, и невозможно было смотреть в огромные черные глаза.
- И все равно ты вернешься в город.
- Вернусь, как только смогу. Что здесь делать? Не представляю, как ты здесь живешь.
- В городе проще? – в ее голосе было равнодушие. Он видел, что простой жизни Белая не ищет. А чего ищет? Что высматривала тогда на темном, непроглядном небе?
- Там всегда можно достать еду. В лесу тяжело выжить. – Коготь покосился на ее тощее тело и маленькие лапы. На левой задней проступал отчетливый след от капкана – такой ни с каким не спутаешь.
- Живу как-то. – ответила она, и посмотрела на небо. Она вообще часто на него смотрела.
- Ты луну высматриваешь? – сам от себя не ожидая, спросил он как-то ночью.
Она вздрогнула, и покосилась на него напряженно.
- Я высматриваю звезды. Луна… Краснеет… Это итак видно, зачем смотреть?..
- Звезды?..
Он не помнил, сколько лет уже не видел звезд.
- И видишь ты их? – спросил Коготь, помолчав.
- Я их ищу.
- Ясно. Мы все чего-нибудь ищем до поры до времени. Пока не понимаем, что искать более нечего да и незачем. На самом деле нам ничего не нужно.
- Ты неправ. – спокойно отозвалась она. – Сдаются далеко не все.
- Ну-ну, поищи звезды. Я тоже когда-то придумывал себе сказочки, пока был щенком.
Ее глаза блеснули отраженным светом умирающей луны.
- Рай?
Коготь вздрогнул. Да, конечно. Только он так давно не слышал этого слова…
- Ты и в эту сказку веришь, я так понимаю? – проговорил он хрипло и насмешливо.
- Ты сам знаешь, что это не сказка. Я поэтому и ищу звезды. Мне кажется, ориентируясь по ним, можно дойти до рая. Когда их еще было видно, я так уходила от погони. Мне просто кажется – звезды – это лунные цветы, взятые на небо. Это дорога из лунных цветов, понимаешь? Мне кажется, если я увижу звезды, если пойму, как по ним ориентироваться, я дойду до рая.
- Ну свистни, как увидишь. – насмешливо отозвался он, готовясь спать.
- А что, если увижу – ты пойдешь со мной?
Коготь уже положил голову на лапы, но лишь прозвучали ее спокойные слова, точно желтые угли зажглись в его глазах. Миг он смотрел в ее невозмутимую мордашку, такую страшно юную.
- Я не верю в рай.
- Так я и предполагала. – тут она впервые улыбнулась. – До того как пришла сюда, я, как и многие, слонялась по городам… я ведь уже давно одна, без стаи… есть такой город – Брилль-сити – это далеко на юге. Не бывал?
- Не приходилось. Я больше север облазил.
- Ясно. Верхний город – чудовищный багровый кристалл. Дворец аристократа, конечно. Там живет элита – из его обслуги. Второй круг – обычные жители-зомби. Ничего не хотят и ни о чем не думают. Но этот круг как-то еще разделяется на подзоны, я не вникала особо. Третий круг – отбросы. По сути, это ряды мертвых котлованов, где каждый доживает, как может.
- Людишки… - презрительно молвил Коготь, хотя все внутри клокотало от яростного бессилия.
- Да. Так вот, в городе такой порядок: каждый год в определенный день аристократы включают специальных роботов, и те сканируют каждого жителя на предмет соответствия кругу проживания. Если кого сочтут непригодным для занимаемого места – просто увозят туда, где положено ему быть. Потом роботов выключают до следующего раза. Я ходила по городу не в истинном виде, конечно – они бы в обморок попадали все. Ряды второго круга меня интересовали мало – люди-зомби, таких полно. А в третьем круге наравне с действительно сумасшедшими изгоями, попадались странные знакомства… Точнее, знакомство было одно – я не большой любитель людей, но тот меня заинтересовал. Во-первых, скажу тебе, что приходилось, когда я слонялась по третьему кругу, напяливать на себя какую-нибудь дерюгу – иначе на меня глазели – я выглядела так, как в Брилле выглядят только жители верхнего круга – остальные уже лишаются лиц. Отбросы – тем более. А у того лицо было. Я случайно приподняла капюшон, наши взгляды встретились, и он улыбнулся. Если правда, что люди произошли от нас, то глядя на него, я могла в это поверить. Рук у него не было – только крохотные обрубки у самых плеч, а глаза сверкали. Мне до сих пор кажется, что он понял, кто я. Что он видел. В общем, мы поговорили немного. В числе прочего он сказал мне: «Знаешь, я ко всему здесь уже привык: и к грязи, и к беде, и к отсутствию рук… Только к несправедливости привыкнуть никак не могу».
- Зачем ты рассказала мне это? – выждав, спросил Коготь. – Мне плевать на людей. А твоя мечта о звездах – какой в ней прок?
- А разве для тебя прок только сытый желудок? – Белая улыбалась. Она потянулась всем телом, и лунный свет бледной волной пробежал в густой шерсти.
Коготь машинально подался вперед, и снова отпрянул.
- А что еще взять с людей?
- Да ничего не нужно с них брать, тем более что и нечего обычно. Я просто вижу, что когда-то ты тоже мечтал о рае.
- Может и мечтал. Пока не поумнел. Ты почти щенок, еще поумнеешь.
- Однако в рай верят не только щенки.
- Все, хватит. Вот что… Зря ты это – одна, здесь. В городе легче найти еду…
- После Брилль-сити я завязала с городами.
- Вот оно как… Что ж, понимаю, людей выносить и мне нелегко. Я их просто использую.
- И вот последствия. – она кивнула на его раны.
- Не без этого. Такова уж их гнилая природа. Ты, я вижу, давно без стаи?
- Давно. Ты, я вижу, тоже. Лучше будет, если так оно и останется.
Коготь застыл, поглядел на свои лапы, потом тихо рассмеялся.
- Ты думала, я предложу тебе вместе охотиться?
- Ты и хотел предложить.
- Что ж, может и хотел. Это инстинкт – защита слабейшего в стае, защита волчицы.
Она не слушала его. Снова смотрела в небо, и Коготь, против воли, тоже обеспокоено туда глянул. Но небо было темно-серым от туч и копоти. Никаких звезд. Их, наверно, тоже уже не существует, как и рая. По крайней мере, в этом мире.
Вернувшись в город, к своему образу жизни, он постоянно помнил о Белой. Просто нужно было убедиться, что с ней все в порядке – это инстинкт, неотъемлемая часть его волчьей сущности и чести – так говорил себе Коготь, и раз в несколько дней носил ей еду. Она казалась ему забавной – так упрямо высматривала что-то в небе, была обычно очень тихой и немногословной. Ему это нравилось. Смотреть ей в глаза он, правда, избегал. Однажды, когда его разморило после сытного ужина, Коготь спросил:
- И давно ты ищешь путь по звездам?
- С тех пор, как они пропали, я ищу сами звезды. В какой-то момент они стали бледнеть – и пропали. Я сразу не поняла, что это так теперь всегда будет.
Да, он бы и сам сказать не мог, с каких пор небо стало беззвездным. Но он как-то никогда не придавал значения этим точкам. Только когда был щенком, быть может…
- Я всегда мечтала увидеть рождение новой Галактики. – призналась она тихо.
Коготь едва не подавился собственным языком.
- Что, прости?..
Белая смутилась, это было заметно, но глядела как всегда невозмутимо.
- Говорят, рай – это рождение нового мира. Не знаю толком, что это значит… Ты ведь слышал такие слова?
- Слышал. Ладно, хочешь мое мнение – я нигде не видал ничего похожего на рай, из чего он бы мог возникнуть. Говорят, что когда-то у нас здесь – повсюду – цвели лунные цветы. Я видел в своей жизни волков, которые утверждали, что знали волков, которые видели их. Но сам я их не видел никогда. Боюсь, рай – это легенда, что-то вроде красивой сказки-утешения, которой мы балуем себя, видя, как мир летит к черту.
- Но луна-то краснеет.
- А я и не отрицаю, что скоро все здесь умрет. Только рая никакого не будет.
- Что сказать тебе. – она поднялась, и смотрела теперь чуть сверху. Коготь неосторожно поднял морду, и наткнулся прямо на ее внимательные, грустные глаза, мгновенно потеряв дар речи. – Я однажды тоже… видела.
- Что?.. – хрипло спросил он.
- Лунные цветы… Только… Это была выжженная поляна лунных цветов, понимаешь? Я была еще очень маленькой, едва открыла глаза… Дело в том, что это – мое первое воспоминание о себе – та выжженная поляна.
Коготь пораженно молчал. Глаза Белой неукротимо горели.
- С тех пор я… Мне рассказали о рае, да… Легенда… Я знаю – поняла с годами, что придет тот, кто откроет рай. И знаю, что есть та, которая меня туда поведет, вернее, за которой я сама пойду… А когда я встретила тебя, мне показалось вначале, что это ты – ты откроешь рай. Но я ошиблась. Не ты…
Она очень внимательно посмотрела на него, и кивнула, точно окончательно в чем-то убедившись. Коготь сглотнул.
- Они были такими красивыми, звезды… - тихо сказала Белая. – И созвездия тоже – это как небольшие поляны разных форм – поляны лунных цветов. Знаешь, в Брилль-сити мне приснился один сон. Не о рае, конечно, но там было множество волшебно красивых водопадов с такой чистой водой, и солнце – или много солнц вставало из-за их струй. Это были ледяные струи, холодные даже на вид, и везде был такой чистый снег, совсем не такой беспросветный, как у нас теперь. Я понимаю, что рай выглядит не так. Не знаю, как. Но теперь я буду его искать и верить в него буду всегда. Хоть и не мне… - она уставилась в небо. – Но, может…
Коготь помолчал, потом спросил:
- А где была та поляна?
- Я точно не скажу, я была слишком маленькая. Мне рассказывали только, что наша стая проходила те места, когда искала для себя другую землю. Там тогда жила еще одна стая, на тех полях – их всех перебили, а поляну выжгли.
- А твоя стая куда делась?
- Тоже перебили. Но позже, и уже далеко от тех мест. Я очнулась на поле боя, везде были трупы. Странно, что они меня не заметили – я так тогда подумала, шерсть-то белая, люди это любят. Уже потом поняла… Копоть. Я вся была в саже, слилась с землей. Последнее, что я помнила – как вгрызалась в горло кому-то, человеку. А потом – все – остался ли кто-то из наших?.. Вряд ли – у нас не было трусов, никто не бежал, все дрались вместе.
- И ты тоже дралась, со всеми? – глухо спросил ее Коготь.
- Конечно, как же иначе? А твоя стая где?
- Я… Сам по себе. Мне не нужна никакая стая.
Он встал, и сразу ощутил, как к утру разгулялся ветер. Белая спокойно смотрела на него, и он понял, что она никогда не отступится, никогда не убежит, никогда не оставит попыток и надежды. Он честно попытался выдержать ее взгляд, и не смог. Тогда просто повернулся, и пошел прочь, пылающей спиной ощущая, что она точно что-то поняла. Дорогу к ней он себе отрезал этим уходом.
Спустя три месяца на облезлой улице серого города он услышал разговор двух подвыпивших спекулянтов.
- … белая собака. – резануло ухо Когтю, и он остановился, будто зазевавшись. – Шкура очень красивая. Если ее ободрать – слупить можно дорого. Сегодня ночью с парнями пойдем, погоняем ее.
- Вы чего, умеете охотиться? – спросил второй.
- А че, это сложно, что ли? – ощерился первый. – Это ж собака, мозгов нет. Мясом отравленным приманим – и вся охота. Мы и ружья-то так возьмем… авось подстрелим еще чего.
Дальше Коготь слушать не стал. Для Белой эти несколько идиотов не опасны, но предупредить, конечно, необходимо. Это его обязанность. Незадолго до сумерек он отправился к ней. Ее маленький силуэт чеканкой выделялся на фоне стволов – она вышла на опушку леса, должно быть, глазела на небо.
- Не слишком-то ты, я вижу, заботишься о своей безопасности. – как ни в чем не бывало, сказал он.
- Давно тебя не видела.
- Разве? Я ненадолго. Только хотел сказать, что тебя засекли люди. Сегодня ночью собираются накормить тебя отравленным мясом.
- Вот идиоты.
- Я тоже так подумал, но решил, что лучше предупредить. Там всего лишь кучка сброда, но лучше бы тебе уйти подальше. А еще лучше – шла бы ты в город. – внезапно добавил он.
- Прекрати! – она засмеялась. – Хотят накормить волка отравленным мясом – подумать только! Таких ли тупиц мне бояться?
- Они думают, что ты собака.
- Тем более, если они не способны даже волка от собаки отличить.
- И все-таки мне не нравится твое легкомысленное отношение.
- Я часто уходила от погони – настоящей погони. Теперь люди так охотиться разучились. Спасибо, что сказал, и – не беспокойся.
Она ушла в лес, а Коготь остался один, и сразу почувствовал тоску. Постояв еще с минуту, он кинулся в город, и бродил по улицам крайне собой недовольный. Что-то мешало ему, саднило. Взобравшись на высокую городскую стену, он смотрел на лес, едва озаренный теперь последним сполохом укатившегося рыжего солнца. Мрачный взгляд узких желтых глаз снова и снова прочесывал окрестности, подходы к лесу. Внезапно Коготь сорвался с места, и во весь дух помчался туда. Он еще ничего не видел, а в висках стучала только одна мысль – что она там, а он здесь, и это неправильно. Он должен быть рядом. Он еще не видел, но чувствовал опасность и беду.
Пролетая по улице, он вдруг увидел то, от чего похолодел. Этих парней в масках с красными линзами, с помощью которых они могли видеть волков, он уже встречал когда-то. Тогда он сумел уйти… Какого черта они делают в городе?! Когтю не нужно было подслушивать разговор – по серьезным лицам молодчиков он понял, что им рассказали о белой собаке, и те сразу смекнули, что никакая это не собака… Они найдут Белую, найдут, и… Додумывал Коготь свою страшную мысль уже летя во весь дух к лесу. Выть он стал, едва за его спиной сомкнулись жидкие кусты опушки. Через мгновение волчица откликнулась, и вот уже за деревьями мелькнул белый сполох. Какая же она заметная! И совсем никакой осторожности!
- Делаем лапы отсюда. – холодно произнес Коготь. – Я сейчас видел в городе солдат одной аристократки, они знают о волках, а теперь прознали о тебе. Скоро они будут здесь.
Белая вдруг прижала уши и мотнула головой. Тут же и он ощутил. Вонь. Люди.
- Идем. – сказал он, и они вдвоем полетели сквозь лес.
Деревья, конечно, были редкие. Лесов-то почти не осталось, а те, что есть, выглядят именно так. Солдаты прочесывали лес, а двое волков морочили им голову до рассвета. С рассветом волки поняли, что эти не уйдут, пока не выполнят того, за чем пожаловали. Они, видимо, неплохо, как для людей, разбирались в волках. Потому Коготь и Белая ушли из лесу. Все же пришлось идти в город, и, подходя к стенам, Коготь видел рядом с собой юную девчонку, очень бледную, с большими глазами, в которые и теперь ему страшно было смотреть. Она зябко натягивала рукава куртки, и все время приподнимала воротник, защищаясь от ветра.
- Спасибо. – сказала она, и слегка притронулась лапой – маленькой холодной рукой. – Я бы попалась, если бы не ты.
Она улыбнулась ему, но, увидев мрачное выражение на его морде, поспешила добавить:
- Я понимаю, это просто инстинкт.
- Это не просто инстинкт. – сказал Коготь сухо, не глядя на нее. – Но это ничего не меняет.
- Не просто?.. – повторила она, и больше не сказала ни слова.
Он привел ее к себе и накормил, и она молча ела, глядя в окно. Он старался не смотреть на нее; потом старался не смотреть прямо – но желтые глаза его горели так, что она, конечно, видела. Ночью, когда он ушел с людьми из своей банды на очередной налет, оставив Белую счастливо спящей в лунном луче, она исчезла. Словно нарошно, уходя, Коготь не удержался, и оглянувшись, увидел, как серебрил больной лунный свет тонкую шерсть волчицы; стоявшему в дверном проеме его подельнику-человеку казалось, что у красивой подружки главаря жемчужная кожа, и тот любовался волной сиреневых кос, разметавшихся по подоконнику в сиянии и трепете лунного луча. Коготь онемел; ступая еще тише обыкновенного, он вернулся к окну, и протянул лапу – дотронуться до искристой, как иней, шерсти. И только тут вспомнил о присутствии подельника. Коготь резко оглянулся – человек с ухмылкой наблюдал за ним. Два золотых клинка блеснули в сощуренных глазах Когтя, и он пошел к двери, так и не притронувшись к Белой, но закрывая дверь бросил на нее еще один взгляд, и такой ее и запомнил – свернувшейся в серебряное колечко. В тот миг вдруг вспомнились ее слова, сказанные когда-то со смехом, по какому-то случаю – Коготь не помнил, по какому: «Не бойся почувствовать себя одиноким». «Я и не боюсь» - ответил он тогда.
Когда он вернулся с добычей, Белой не было.
Он кинулся прочесывать город, носился, потеряв голову – он как-то сразу все понял, так, что даже лапы стыли от ужаса; зарево за городской стеной ударило в самое сердце раскрошившимся, ушедшим солнцем и едким дымом пепелища. Миг – и он был уже на стене, и ужас ледяным ошейником сдавил горло. Лес пылал. А Когтю казалось, что пылает мир. Стоять на стене, и беспомощно скрежетать зубами он не стал. Надежды не было, он непоправимо опоздал, и все равно кинулся к лесу. По нему стали стрелять, и Коготь не помнил, скольких солдат он загрыз, пробираясь в самую гущу пожара.
- Да оставь ты его, он бешеный! Сам сгорит! – послышался крик сзади.
Коготь ринулся в лес. Тяжелые, пылающие, падали бревна, сверху сыпались горящие ветки. Он бежал и выл – звал ее. Опомнился, только когда оказалось, что пробежал лес насквозь. Обезумев, не раздумывая, бросился обратно. Коготь носился по лесу, пока пожар не стал затухать от внезапно повалившего снега. Хлопья были крупными, точно оторвавшиеся клочки облака. И был тот снег каким-то особенно густым, как будто специально закрывал собой весь мир, и пламя быстро угасло. Коготь лежал среди обуглившихся пней, и скулил – для воя уже не хватало дыхания. А снег шел и шел, шел и шел… Конца ему не было.
Покрытый снежным панцирем, поднялся волк на трясущихся лапах, оглядел пепелище вокруг себя, и мечтал об одном – чтобы солдаты не ушли, тогда бы он загрыз их всех – всех. Он бы терзал их и разрывал на кусочки. Но оцепление было давно снято. Коготь тащился по снегу в непроглядную даль; сквозь метель ничего не видел даже он. «Не бойся почувствовать себя одиноким». Она сказала это, имея ввиду другое одиночество – одиночество в своей вере в мечту, которого никогда не боялась. Но Коготь был один посреди белой степи, оставив сзади черное пепелище выжженного леса. Это другое одиночество. И он раньше его не знал. Одиночество без дорогого существа. Ее могила осталась позади, в огневом вихре пожара.
День за днем и ночь за ночью, что проходили все одинаковые после этих событий, Коготь снова и снова думал, почему же она ушла, почему же пыталась одна пробиться сквозь оцепление в лесу. Наверно, от того, что он постоянно думал об этом, ему иногда казалось, что она могла спастись. Ведь он же пробежал лес насквозь, значит, пожар был не таким уж и сильным. Он даже не понял, когда стал верить в это.
Потом он пришел во Фриз-сити, и когда очередная банда нашла в том дупле «белую собаку», на миг солнце стало ослепительно большим, а надежда обрушилась на голову синим потоком неба... Но это оказался Клык. Он сразу напомнил ему Белую. Наверно, эти белые волки все такие фанатики. Клык рассказал ему однажды о поляне лунных цветов, которые цвели повсюду там, где обитала его стая - Коготь сразу вспомнил рассказ Белой – это была та же поляна. Да, эти белые волки знают, что делают…
И все же… А вдруг она прорвалась тогда? Подхлестывая эту надежду, стал иногда сниться сон – прекрасные заснеженные горы и равнины, солнце поднимается из-за гор, и все становится золотым. От лучей вскипает прозрачная вода в круглом, тихом озере, и Коготь несется по скрипящему свежестью снегу за быстроногим оленем – для нее, конечно… Водопадов, он, правда, никаких не видел… Но, может, увидит еще.
Только Коготь никак не мог ответить себе окончательно – почему она пошла сквозь лес, хотя знала, что там опасность? И всегда такие мысли покрывал внутренний крик, которому хотелось верить точно так же, как сияющим глазам Белой, как фанатичному Клыку, как Чезе, как мелкому… Она спаслась, спаслась, она должна была добежать, она провела людей и выскочила оттуда, этот чертов лес – он сгорел без нее. Просто Белая должна была уйти. Она ведь белая волчица, она должна создать свою стаю. Она тоже будет идти в рай, и – если он дойдет, то они обязательно встретятся. А значит, рай есть.
Так Коготь создал свое доказательство рая.
Он, конечно, ни с кем не стал бы делиться такими умозаключениями. Достаточно было, что он в них верил. «Ты пойдешь со мной?» - слышал он иногда ее голос, в котором так отчетливо слышалась ее тихая чарующая улыбка. «Я иду» - отвечал он молча и грустно черному, беспросветному небу, где догорала луна. Наверно, Белая тоже идет теперь в рай. Может, она даже увидела звезды.
@темы: волчий дождь, волки
-
-
25.10.2012 в 16:29